С двадцатисантиметровым огурцом в одной руке, с чашкой цейлонского в другой, запутавшись пальцами третьей в нитках и теребя ручку четвёртой, отправляя песни на удаление пятой, держа телефон шестой и набирая этот текст седьмой,я подпираю голову восьмой рукой и втыкаю в серое эрзац-небо под нездешнее бормотание господина Овсянки. Я ч0рств,ч0рств,как тот чёрный кирпич на окне. Я стараюсь следовать правилу номер раз,регулярно нарушая правило номер два. И восьмое,про невысказывание недовольства тем,что мя не касается.
Доо,я чертовски глух к чужим бедам,я не подошёл к лежащему ничком на земле мальчишке. Я был далеко не первым,видевшим дождь,заливавший ему в ухо. Но торговки тряпками были куда ближе.
Да,я знаю,что могу быть на его месте. Просто беру в расчёт обе колокольни- что лично я могу сделать и эсли не я,то хто? Что ко мне тоже вряд ли кто подойдёт.
На том и стоим,товарищи. Еа.